Критика
Один из самых авторитетных рецензентов «Слова о полку Игореве» — Виссарион Белинский (статья, посвященная его взглядам на древнерусскую поэму — здесь). Хоть ему и свойственен едкий, скептический взгляд на литературу, о русском эпосе он высказался восторженно:
Слово о полку Игореве» — прекрасный, благоухающий цветок славянской народной поэзии, достойный внимания, памяти и уважения.
Критика Белинского основана не на пустых восторгах. Автор высказывания провел тщательный анализ текста и резюмировал свои впечатления в этой емкой фразе. В частности, он опирался на реальные исторические источники, где, так или иначе, упоминалась хотя бы тема «Слова…». Например, примечательно мнение легендарного правителя русских земель Владимира Мономаха:
Если, — говорил Владимир Мономах князьям, — мы не прекратим междоусобиц… то погибнет земля Русская и враги наши, половцы, возьмут землю Русскую.
Соответственно выраженная неизвестным автором идея о единении русских земель была актуальна и востребована его современниками. Он отразил картину мира передовых мыслителей своего времени, причем сделал это на высоком литературном уровне. О мастерстве сочинителя говорят высказывания поэтов. Например, вот, как оценил произведение Александр Сергеевич Пушкин:
„Слово о полку Игореве“ возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности.
Это мнение подтвердил известный филолог М.А. Максимович:
Кроме общей литературной важности…, она важна как единственный до нас дошедший письменный памятник самородной древней русской поэзии, блестящий яркими красотами поэтическими, и вместе с тем полный истиной исторической. Это первообраз самобытной русской эпической поэзии и в духе, и в формах.
Ту же мысль, но более художественно выразила критика Лихачева (переводчика и лингвиста): «Слово» — это многостолетний дуб, дуб могучий и раскидистый». Именно Лихачев, будучи главой отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР, поставил точку в вопросе об авторстве произведения. Благодаря его исследованиям, в советском союзе бытовало мнение, что поэма – подлинный памятник древнерусской литературы. Но были и критики, которые подвергали сомнению историческое происхождение текста. К ним относились слависты М. И. Успенский, Андре Мазон (в первой половине 20 века). В 18-19 веках подлинность книги опровергали митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) , О. М. Бодянский, М. Т. Каченовский, С. П. Румянцев, К. С. Аксаков, О. И. Сенковский. Одним из самых интересных доводов сомневающихся рецензентов стало мнение Мазона: он считал целью «Слова» обоснование законности территориальных притязаний Екатерины II на юге и западе России. Лихачев опроверг эти доводы в своей статье, заявив о том, что оппонент не понял сути книги.
Однако поэма важна не только в качестве памятника древнерусской словесности. Мнения критиков это подтверждают. Например, ее актуальность в наше время подчеркивает исследователь Е.В. Барсов:
«Слово о полку Игореве», помимо своего исторического и литературного значения, есть в то же время поучительный памятник для всех будущих веков России. Здесь, пред нами, поэтическое выражение государственного строя Киевской Руси и в его идеале, и в его действительности.
В то же время он отмечает, что историкам не стоит опираться на литературное произведение и критиковать его за недостаток фактов. По его мнению, такая требовательность лишь означает, что человек не понимает, где проходит грань между историей и искусством.
Об особенности русского средневекового искусства много писал филолог Б.И. Бурсов. Он выделил яркую и очень лестную для нас особенность отечественного эпоса:
Эпическая тема в древнерусской литературе проникнута не спокойным и созерцательным отношением к миру, как это было в классическом эпосе древней Греции, а всевозрастающей тревогой… В ней звучат голоса, полные тоски и боли. Но они перебиваются другими, которые зовут к подвигам и жертвам и которые исполнены веры в победу.
Вероятно, эта характерная черта «Слова о полку Игореве» объясняется тем, что роль автора в произведении исключительно важна. Об этом говорит литературовед И.П. Еремин:
Автор «Слова» «действительно заполняет собою все произведение от начала до конца. Голос его отчетливо слышен везде: в каждом эпизоде, едва ли не в каждой фразе. Именно он, „автор“, вносит в „Слово“ и ту лирическую стихию, и тот горячий общественно-политический пафос, которые так характерны для этого произведения».
Авторство Слова о полку Игореве, дата создания
Михаил Батов
Я полагаю, что коллективным автором «Слова» являются три литератора екатерининского времени — Княжнин Я.Б., Сумароков, его дочь Екатерина ( жена Княжнина). Создано «Слово» в период 1780-90 гг. Как я пришёл к этому выводу?
С самого начала моего обращения к теме «Слова» меня смущали три обстоятельства:
1)Поход Игоря -1185 г. Разумеется, «Слово» создано не ранее этой даты.
Но! Это же ДВЕСТИ(!) лет со времени КРЕЩЕНИЯ Руси, становления христианской религии духовной скрепой населения тогдашней Руси, но в тексте «Слова» нет ни единого упоминания Христа, нет вообще упоминания какой-либо религии; как исключение — предпоследняя строка: «Здрави князи и дружина, побараи за христьяны на поганыя плъки».
Строка, где Игорю «бог» указывает путь из плена, вызывает вопрос — о каком боге идёт речь? Христианском или языческом? Если христианство до этой строки не упоминается вообще, то?!… А строка, где Игорь по возвращении из плена едет к «богородице Пирогощей», вызывает сильное сомнение, что и автор(ы) и князь Игорь — христиане. Как так — остаться в живых, возвратиться из плена и как-то значимо не воздать благодарение тому, в кого верует спасшийся, не построить, например, храм или хотя бы часовенку ?!Только лишь упомянуть, что едет в указанном направлении?! Кто меньший христианин — Игорь или автор(ы) «Слова»?
Зато часто упоминаются дохристианские боги Даждьбог, Велес, Хорс, Стрибог (производные от их имён) и т.д. И это в то время, когда стало обычаем, начиная любое дело, креститься!
Ради интереса стОит почитать, например, Ипатьевскую летопись: почти на каждой странице через пять-шесть строк обращение к Богу, упоминание Христа, священнослужителей или что-нибудь ещё из церковной тематики. Аналогично, житийная литература: «Сказание о Борисе и Глебе» или другие: «Повесть временных лет», «Задонщина» и т.п.
==========================================================
Религиозностью была пронизана вся тогдашняя (и в последующих пяти веках) жизнь и создававшиеся в ТЕ времена (10-17 века) литературные произведения.
==========================================================
Текст «Слова», попади он в руки хоть рядового монаха, хоть церковного иерарха, вызвал бы своим стилем недоумение. А вот в первой половине царствования Екатерины Великой этот текст в РЕЛИГИОЗНОМ плане не вызвал бы никакой отрицательной реакции ни у императрицы, ни у стремительно офранцуживавшейся некоторой части российской аристократии, хорошо знакомой с идеями французского Просвещения, заражённой вольнодумством, близким к атеизму.
2) Поход Игоря был неуспешен. Избежали плена и самоходом вернулись домой около двух десятков воинов. Но изложено «Слово» так, будто автор его хорошо владеет техникой словесного описания событийного ряда, хорошо знает подробности и похода и взаимоотношений между тогдашними элитами, возглавляемыми князьями…
==========================================================
…но совершенно ИГНОРИРУЕТ присутствие такой силы, как церковь, её влияние на жизнь и отдельного человека и социальных слоёв…
==========================================================
Мыслимо ли это, например, для игумена Моисея (якобы автора «Слова» в версии Ужанкова), автора Киевской летописи, позднее вошедшей в Ипатьевскую летопись, которая пестрит религиозной атрибутикой?
Ни православие, ни другие конфессии — никогда и нигде не ослабляли своего внимания к надлежащему образу мыслей паствы.
В сущности, отсутствие, неупоминание религиозной атрибутики в «Слове» свидетельствует о том, что автор и сам НЕ НУЖДАЕТСЯ в религиозной компоненте для своего внутреннего, духовного мира, и не видит особой необходимости в таковой и для общества в целом, то есть подспудно, неявным образом проводится мысль о ненужности христианской религии, да и обращение к дохристианским богам — не более, чем привычка, по-научному — поведенческий стереотип.
Свойственно ли всё подобное человеку из 12-го века? Но это вполне типичное состояние умов для образованных кругов предреволюционной Франции и ориентировавшейся (в духовном смысле) на них части российской аристократии.
===========================================================
В духовной жизни российского общества последней трети 18-го века имели место два конкурирующих процесса: офранцуживание и онемечивание российских властных элит.
===========================================================
И создание «Слова» есть попытка ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ этим процессам, поиск иного пути духовного формирования представителей правящих кланов.
===========================================================
3) Упорное навязывание во многих работах, посвящённых «Слову» стереотипа понимания, что стержневой, хребетной идеей «Слова» является «призыв русских князей к единению как раз накануне монгольского нашествия» (фраза приписывается Марксу, ссылка на неё в источниках советского периода почти обязательна).
И только-то?! В таком-то многослойном произведении, охватывающем разные стороны тогдашней жизни, вплоть до бытовых? Да одна лишь лирическая вставка «Плач Ярославны» немедленно возносит заурядную агитку — призыв кого-то к чему-то — к вершинам мировой литературы. Но во всех образчиках литературы, служащих краеугольными камнями здания культуры в целом, обязательно описывается восприятие событийных рядов и социальными группами и — параллельно — отдельными людьми.
Групповое и личностное восприятие могут совпадать или пересекаться или противопоставляться, но они всегда в наличии оба. Мне представляется — лейтмотивом «Слова» наряду с призывом к единению служат слова «Исчезнет человек, останется герой». Чьи они и откуда? А пожалуйста: Княжнин Я.Б., драма «Владимир и Ярополк», действие 1, явл. 1, персонаж Свадель.
Вообще, некоторые выдержки из этой и еще одной драмы Княжнина «Вадим» есть по сути наброски или даже конспективное изложение «Слова», достаточно сравнить все три произведения, за исключением «Плача Ярославны» и некоторых несущественных деталей. В истории остаются не бытовые мелочи, разрушающие стереотип восприятия, складывающийся у людей о лицах, оставшихся в памяти народа, а только великие свершения, посильные лишь героям. Именно связка «свершение-герой» остаётся в памяти людей, а не то и другое по отдельности.
«Вадим» Княжнина однозначно не мог быть опубликован при жизни автора и правлении Екатерины ( императрица простила ему хищение огромной суммы 6.000 рублей, но допустить публикацию этой драмы — ни-ни!). В обеих драмах им подспудно проводится идея, которая много явственней звучит в «Слове» — обязательность формирования российской духовности на базе русской истории, описываемых в ней и героических событий и неудач, а не христианской религии…
===========================================================
«СЛОВО» — МОЩНЕЙШЕЕ ОРУЖИЕ в вечной борьбе РУССКИХ ЗА ПРАВО БЫТЬ И ОСТАВАТЬСЯ РУССКИМИ, а не убогими копиями французов или немцев, созданное тремя ЗАБЫТЫМИ героями-литераторами для предотвращения офранцуживания и онемечивания российских элит, а через них — и народа.
===========================================================
Но сделать это было почти невозможно при правительнице-немке, умной и проницательной читательнице и политике.
ВОТ И БЫЛА ПРИДУМАНА ГЕНИАЛЬНЕЙШАЯ МИСТИФИКАЦИЯ. А именно: инициатор — Княжнин, его же и стихотворная обработка сюжета, Сумароков — драматургия, тут он был много сильнее зятя, его же и компоновка, а напевность и лирическая сторона, фабула «Плача Ярославны» — вполне возможно — заслуга Екатерины. Затем «перевод» на язык, представлявшийся им древнерусским, и нате вам, современники и потомки, разбирайтесь, что такое «харалужный», какими такими «клюками подпръ ся о кони» и почему это воспитанная в христианской традиции Ярославна не Христа и богородицу молит о помощи мужу, а, как ярая язычница, обращается к силам природы, то есть к языческим богам.
Какой такой неизвестный дружинник, участник похода и битвы (а другим автор «Слова» , если он и вправду из 12-го века, быть не мог) глубоко и чутко вник в женские чаяния и стремления и талантливо их изложил? В одночасье стал великим литератором? А где предыдущие свидетельства таланта, фиксация каких-то промежуточных результатов его реализации? То есть «Слово» возникло без какой-либо творческой предыстории?! Налицо разрыв связки: «Жизнь отражение жизни в устном и письменном творчестве»…
Грамотные люди группировалось в монастырях — центрах неустанной и жёсткой борьбы с язычеством, мимо их внимания такое нерелигиозное произведение пройти не могло… ну, ещё купцы, но тем не до стихов… Ссылки на «Слово», текстуально совпадающие со строками из него в более поздних произведениях, надёрганы Княжниным из этих «более поздних» для придания правдоподобности версии древнерусского происхождения «Слова», и это, кстати, вполне в духе Княжнина: сюжеты большинства других его произведений заимствованы у древнегреческих и европейских авторов, недаром Пушкин характеризовал его «переимчивый Княжнин»…